Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

Ступая по битому кирпичу, он прошел с площадки в боковой проем, нашел тряпку, поволок за собой, поднимая клубы пыли.

Он спустился, вышел в переулок, где почти столкнулся с мужчиной маленького роста, коротко стриженным. «Пацан», — понял Гуров, достал сигареты, молча протянул, щелкнул зажигалкой, дал прикурить, закурил сам, спросил:

— Еще не торгуют?

«Пацан» смотрел равнодушно, лицо у него было детское и старческое одновременно, короткие волосы топорщились кустиками.

— Ну, извини, — Гуров пожал плечами.

— Да уж, — парень длинно сплюнул. — С такой гладкой мордой, Лев Иванович, ханкой поутру не интересуются.

— Коли знаешь меня, слушай. — Гуров сильно затянулся, оглядел пустой переулок. — Ты вблизи этого места не шастай, молодой еще. Понял? Знакомого увидишь, подай маяк, и твоя миссия закончена. Понял?

— Не, какого знакомого? — начал придуриваться «пацан».

Гуров лишь кивнул и пошел к своей машине.

Киллер посмотрел на почти безоблачное небо, удовлетворенно улыбнулся: погода благоприятствовала, можно взглянуть на объект в оптический прицел, а при удаче и нажать на спусковой крючок. Федор никогда не стрелял дважды с одной позиции. Если по какой-либо причине выстрел не удавался — такое редко, но случалось, — он не возвращался на прежнее место, искал новое.

Сегодня он решил подняться в «гнездо» после трех. Судя по всему, солнце ляжет правильно, кабинет осветит, а бликов не будет. Он еще раз осмотрел винтовку, разобрал, каждую часть обернул чистой тряпицей. Оптический прицел, затвор и спусковой крючок положил в карманы, остальное — в обычную хозяйственную сумку, укрыл вафельным полотенчиком, пристроил сверху пакет с едой, две бутылки минеральной и бутылку водки. Сам Федор в рот спиртного не брал, но, как любой россиянин, отлично знал, что бутылка на родной земле — самая твердая валюта.

Он запер машину, двинул проходным двором, который разыскал накануне, оказался неподалеку от строящегося дома. Убийца внимательно осмотрел переулок, увидел три мужские фигуры, маячившие рядом с тем местом, где следовало свернуть на стройку, отступил в подворотню, решил переждать. Мужики были явно местные алкаши, одного самого маленького Федор узнал, тот стрельнул у него закурить. Пока стояли вместе, абориген убийцу внимательно разглядывал. Позавчера Федор встрече значения не придал, хотя взгляд алкаша был колючий и цепкий. Сегодня иное дело, киллер почувствовал тревогу, продолжал наблюдать за троицей. Переулок заливало солнце, подворотня была в тени, он знал, что невидим и пока в безопасности.

Наконец троица разошлась, двое направились в глубь переулка, а маленький затрусил в обратную сторону, проскочил мимо новостройки, неожиданно остановился, воровато оглянулся, задрал голову, стал разглядывать недостроенный дом, словно только что его увидел, а не ходил здесь годами по десять раз на дню.

Федор не стал ожидать продолжения, развернулся и быстро пошел к машине. Ясно, «гнездо» сгорело. Сыскарь ждет меня, я же предупредил, что явился. Дурное дело нехитрое, сопляку ясно: если необходимо ликвидировать двоих, один из которых профи, а другой фраер, следует начинать с профессионала, а не наоборот.

У киллера не было прямой связи с хозяином. Федор по каналу передал, что возникли трудности и либо сами готовьте дело, либо дайте мне срок, возможно, неделю, а то и две. Поздним вечером он получил ответ, что подготовка будет осуществлена, пусть ждет, скоро ему сообщат время и место.

Солидный коммерсант, недавно встречавшийся с Еланчуком, занимал в наркобизнесе не последнее место. Его отец был русским, коммерсант с детства говорил по-русски. Когда в руководстве приняли решение прокладывать новые пути транспортировки товара через Россию, его и назначили ответственным. Ознакомившись с состоянием дел, он ужаснулся: предстояло повторить подвиг Геракла и очистить авгиевы конюшни. Когда ему передали просьбу киллера, коммерсант легко согласился. Он уже сам понял, что поторопился с ликвидацией Валентино, хотел быстротой своих действий пустить пыль в глаза боссам, а фактически предупредил следующую жертву об опасности. Дела с транспортировкой налаживались, можно не торопиться, пусть легендарный сыщик подождет, перегорит или успокоится, он обречен. А когда исполнят приговор, сегодня или через неделю, не суть важно.

Генерал Орлов пригласил Гурова и Крячко к себе домой на чашку чая. Бывший начальник и друг позвонил утром, разговаривал коротко. Гуров ничего не спросил, ответил, мол, живы будем, явимся обязательно. Присутствовавший в кабинете Крячко саркастически заметил:

— Отличный получится вечерок. Ты чернее тучи, у меня настроение дерьмовое, и, судя по всему, Петр Николаевич приглашает не для того, чтобы сообщить нам приятное известие. Ты будешь молчать или поделишься?

— Делиться надо радостью, а неприятностей у каждого своих хватает, — ответил Гуров. — Но так как мои дела и тебя касаются, слушай.

После чего он долго молчал, вспоминая, как утром встретился с Еленой, беспечно поклонился, поцеловал ледяную руку и вернулся в свой кабинет. Гуров так и не переоделся, не побрился, как был в джинсовом стареньком костюме и стоптанных кедах, так и остался, вздремнул час с небольшим в кресле, вышел поздороваться с Еленой, выпил кофе, сидел в одиночестве, пока не появился Крячко. Теперь следовало ему рассказывать о вчерашних подвигах, не хотелось ужасно, и сыщик тяжело вздохнул.

— Может, тебе стопочку принять? — поинтересовался Крячко. — Видик у тебя для пития спозаранку самый подходящий.

— Заткнись!

— Как скажешь, хотел помочь.

Гуров пересказал сюжет вчерашнего вечера. Говорил сыщик односложно: «позвонил», «узнал», «вызвал», «поехал», «уехал», «увидел». История получилась куцая, какая-то несерьезная. Станислав Крячко был человек опытный, сыщик настоящий, без комментариев понял, что друг пережил вечер не из приятных. Крячко подмывало сказать в ответ, мол, ты бы, дружище, держался попроще, не являлся пред людьми непобедимым суперменом, и женщины бы с тобой были откровеннее и прочая, и прочая. Но Крячко знал: Гуров такой, как есть. Сам мучается, но иным быть не может, потому промолчал и лишь после длинной паузы произнес:

— Дерьмо, конечно, но случалось и хуже. Я полагаю, следует выждать. Ежели мадам использовали, склонили, называй, как хочешь, и ты миновал западню, со временем прояснится и мы с девушкой разберемся. Ежели ты оказался толстокожим, напуганным и грубым мужиком, то ты такой и есть, не бери к сердцу, пускай любят тебя вместе с недостатками.

— Спасибо за помощь, Станислав, — усмехнулся Гуров. — А твое мнение?

— Я лишь сыщик, Лев Иванович, потому у меня одни сомнения. Выждем. Теперь изложи, почему ты в таком виде?

Гуров рассказал уже нормальным языком, с оценками и комментариями, о Емельяне Пугачеве, «пацане», утреннем осмотре недостроенного дома.

— Это уже серьезно, не дамочек разгадывать, тут дело конкретное и опасное, — сказал Крячко. — Необходимо стрелка отловить. День сегодня ясный, после трех солнышко сюда заявится, а стрелок поднимется в свои апартаменты. Полагаю, мне требуется часиков с двенадцати, — он взглянул на часы, — на том этаже устроиться. Когда он прибудет, оглядится, принюхается, разложит свои инструменты, я его спеленаю. Как?

Гуров находился не в форме, принял неверное решение, чем усложнил свою жизнь, и не просто усложнил, а подвесил на ниточку.

— Не стоит, Станислав, — ответил он небрежно. — Я скажу майору, пусть «пацан» к стройке не подходит, приглядывает издалека. У меня чутье, не явится сегодня киллер.

Как известно, чутье в этот нескладный день подвело сыщика, убийца пришел, «пацана» «срисовал» и убыл в неизвестном направлении, чтобы появиться неизвестно где и когда, но обязательно на пути сыщика Гурова.

Вечером они пили чай на квартире генерала, настроение у всех было такое, что даже Крячко не заикнулся о том, что, если трое старых друзей собираются вместе и, кроме чая, ничего не пьют, значит, они больны неизлечимо.

Хозяйка, как обычно, поцеловала «мальчиков» и бесшумно исчезла. Орлов, не любивший откладывать неприятный разговор, привычно сложил губы дудочкой, скосил глаза на собственный нос, огладил уже морщинистое лицо пятерней и сказал:

— Вот так, парни, двум богам не служат. Я к вам собирался пристегнуться, потому сначала помогал, даже прикрывал, но раз в рядах краснознаменной остался, значит, будем жить по протоколу. Генерал Орлов — начальник главка, вы — бывшие менты, а ныне служащие коммерческих структур. Ясно?

Гуров пожал плечами, а Крячко с невинным выражением лица сказал:

— Господин генерал, вразумите, не пойму.

— Станислав! — оборвал Орлов. — Тебе в актеры следовало определиться.